Это теперь кажется, что Clubhouse с комнатами на любую тему был со времен сотворения интернета — на деле русскоязычное комьюнити сколотилось только пару месяцев назад. В том числе благодаря Dacha — это было первое пространство для людей, которые хотят общаться в Clubhouse на русском языке. Основали ее экспаты Ася Давыдова-Льюис и ее отец Мэтт Льюис, просто как площадку для ламповых разговоров — и сейчас на «Даче» уже более 100 тысяч участников.
Расспросили Асю и Мэтта о том, с чего начинался Clubhouse и как все изменилось, почему голос сильнее без видео, что общего у новой платформы и интернета девяностых и почему пока рано здесь монетизироваться.
— Когда вы впервые попали на платформу? Сильно ли отличался Clubhouse на старте от того, что есть сейчас?
Ася Давыдова-Льюис: О платформе я узнала еще в начале лета 2020 — прочла в Twitter, что появилось новое invite-only сообщество, но решила не торопиться и зарегистрировалась только осенью. Первой комнатой, в которую я попала, была The Future of The American Right («Будущее правого движения в США»), там было несколько известных людей вроде Марка Андрессена и Престона Берна, и также несколько неоднозначных фигур. Тогда на платформе еще не было троллей, зато очень любили новичков и постоянно зазывали «на сцену» — а у меня как раз был салют новичка рядом с аватаркой.
Я вышла несмотря на название и стала тихонько слушать, параллельно пытаясь понять, когда нужно анмьютить микрофон — просто очень хотелось заявить, что я существую. Я начала говорить про правое движение среди зумеров, немного рассказала о политических настроениях среди молодых людей в России — видимо, это было достаточно убедительно, потому что меня сразу зафолловила куча людей. Тогда я поняла: если ты попал в комнату с известными людьми, то все их подписчики будут здесь же слушать тебя. А если им понравится то, что ты говоришь, они обратят на тебя внимание.
Тогда в Clubhouse было очень интимно и здорово — ты мог легко зайти в комнату, где сидит какой-то гений от биотеха или медтеха, который разрабатывает лекарство от ВИЧ, и начать расспрашивать его о работе. Сейчас Clubhouse уже не такой камерный — у людей, которых реально интересно слушать, так много подписчиков, что они боятся создавать открытые или даже социальные комнаты. Даже если я присоединюсь к какому-то обсуждению, вместе со мной туда придет толпа русскоязычных людей. Разумеется, и первые пользователи, и сами создатели понимали, что Clubhouse не всегда будет таким маленьким теплым местом — потому что инвайт-онли не означает, что комьюнити закрытое, это просто умелый growth hack.
Еще интересно, как Clubhouse менялся с каждой волной разных национальных комьюнити. Осенью прошлого года, например, платформа серьёзно подошла к вопросу инклюзивности и появилось много новичков-афроамериканцев. Это было очень интересно, потому ты мог зайти в кучу разных комнат и услышать, как они общаются друг с другом на реальном афроамериканском английском, что обсуждают, как смотрят на мир — а это открывает глаза на многие вещи.
Затем платформа начала меняться в немецкую сторону, потом в китайскую — и это была крутая возможность послушать и понять людей, которые находятся в совершенно другом культурном пространстве. В чат-рулетке такого не найдешь.
А в январе 2021 активно начало развиваться Ukrainian Show — Ник Белогорский с командой начали вести ежедневное шоу с людьми из своего круга общения и делали это очень профессионально. Следом в Clubhouse стала подтягиваться и русскоговорящая аудитория. Такой подход очень вдохновил нас с Мэттом, и мы поняли, что пришло время чуть серьезнее подойти к тому, что происходит на Dacha.
— Расскажите подробнее про Dacha: как появилось русскоязычное комьюнити и какие цели у него были, каким оно было изначально — что стало точкой роста и как оно поменялось сейчас?
Ася Давыдова-Льюис: Изначально я создала клуб, просто чтобы в Clubhouse появилось пространство, в котором можно общаться на русском языке — на тот момент особенного видения у меня не было. Но я чувствовала, как мало людей именно в нашем поколении, которые идентифицируют себя как Russian-American, говорят по-русски или хотя бы знают, что сейчас происходит в Москве. В этом я ощущала какое-то одиночество, находясь в США, потому что меня сильно тянуло обратно в Россию и хотелось вести разговоры о том, как там все развивается. Тогда я попросила Мэтта помочь с клубом, потому что ему тоже интересно общаться с русскоговорящими людьми по всему миру — это даже отвечает его мечте воссоединить весь русскоязычный мир.
В первое время на Dacha были в основном комнаты в формате «Что? Где? Когда?» или экспат-разговоры в стиле «Давайте поговорим о разнице между детством в России и в США». Но после Ukrainian Show мы поняли, что наконец-то есть смысл связываться с друзьями, которым было бы интересно выступить на платформе.
В самом начале это давалось тяжело — я писала своим приятелям что-то в духе «Привет, знаю, что у тебя в контактах есть молодые креаторы, давай позовем их в Clubhouse и сделаем классное интервью».
Очень многие отказывались, аргументируя это тем, что здесь совсем нет русскоязычной аудитории и неясно, зачем усложнять все переходом в никому не известную соцсеть, если проще организовать стрим на YouTube. Я чувствовала себя спамером, который агитирует всех переходить на Dacha и в Clubhouse. Но первое интервью в итоге сделала с Сашей Амато из Telegram-канала Golden Chihuahua.
Тусовка, которая изначально собралась на Dacha — это ребята, которые приходили после комнаты Илона Маска, пока все остальные в русскофоническом мире подтягивались. Сильнее всего я удивилась, когда увидела в одной из наших комнат Аркадия Дворковича, бывшего заместителя председателя правительства РФ. Еще мне очень понравилось, когда к нам приходил Гавр Гордеев, который раньше играл в Comedy Club, а сейчас медиаменеджер в СберМаркетинге и член совета директором в РМГ — он очень четко понимает свою работу, зачем она, какие у нее минусы.
— Количество участников Dacha перевалило за 100 тысяч — расскажите, как все организовано изнутри?
Если честно, мы пока не воспринимаем Clubhouse как работу, хотя ее и много. Пока у нас только образуется команда с четкими зонами ответственности, нет стратегии монетизации, все это напоминает хобби со знакомыми, а не работу. Мои ближайшие планы на Dacha — собрать команду и делегировать как можно больше ролей. Потому что я сейчас существую как администратор самой большой онлайн-конференции на русском языке, но при этом остаюсь фултайм студентом.
А таким сообществом, как Dacha нужно управлять. Раньше, например, все члены клуба даже могли самостоятельно открывать свои комнаты на любую тему — пока людей на платформе в принципе не стало больше и они не начали вести дискуссии о политике, которые скатывались в типичный интернет-срач. Теперь каждый раз, когда кто-то предлагает открыть комнату, он должен оставить заявку через гугл-форму — а мы ее согласовываем, оформляем и вручную открываем, потому что функционал Clubhouse пока не сильно прокачан.
Очень интересно сравнить вот какие ощущения: когда я увидела тысячу подписчиков у себя на странице, я, конечно, обрадовалась. Это было определённым достижением — да, я добралась до других своих друзей power user’ов, Но когда я увидела тысячу, 10к, 100к на Dacha, были другие эмоции — я поняла, что есть сообщество, перед которым я в некотором смысле несу ответственность.
У меня когда-то уже был опыт интернет-инфлюенсера. В 17 лет я вела первый паблик ВКонтакте об интерсекциональном феминизме. Это сильно на меня повлияло, и долгое время я чувствовала персональную ответственность за то, что эта идеология вообще попала в рунет. Пока моё мировоззрение развивалось и зрело, мне даже было тяжело думать о том, как эта иностранная философия развивается среди русского менталитета.
Чувство ответственности в Dacha совершенно другое — для меня огромная честь, что людям хочется делиться собственными историями. Это очень круто осознавать, что есть пространство, которое мы с Мэттом придумали и развили — и что оно реально полезно и интересно людям.
— Почему Clubhouse стал настолько популярным именно сейчас? И не ждет ли его быстрое угасание, как ту же Яндекс.Ауру?
Ася Давыдова-Льюис: Голосовые опции сейчас появляются у многих платформ — Twitter, например, запустил свои Spaces, а в голосовых чатах Telegram теперь можно собирать сколько угодно участников. Но главное их отличие от Clubhouse, на мой взгляд — это отсутствие функции explore, то есть открытия для себя новых людей и комьюнити. Да, лента Clubhouse сортируется по людям, которых ты фолловишь, по выбранным еще при регистрации интересам — но если доскроллить до самого низа, можно узнать, что обсуждается в тех частях мира, чей язык ты даже не понимаешь.
Такого в интернете не было давно — в Instagram или Twitter знакомиться с людьми уже гораздо сложнее, да и вряд ли тебя так быстро заметят. В Clubhouse же достаточно выйти на сцену и внятно выразиться — тогда остальные в комнате поймут, что ты адекватный человек, с которым можно и дальше налаживать контакт. Clubhouse — это замена душному LinkedIn, где люди общаются в живом формате, начинают дружить, на основе чего завязывается настоящее общение, которое всем сейчас очень нужно.
В США, например, все еще карантин — видеться со знакомыми вживую стрессово, нужно надевать три маски, волноваться насчет прививок. А в Clubhouse можно поболтать с теми же людьми и это почти восполняет жуткую нужду в общении в таком свободном формате. Я могу зайти сюда вечером, открыть комнату «Давайте обсудим фильм, который я только что посмотрела» — уйти на балкон и начать говорить с людьми, как будто мы реально вышли из кинотеатра покурить и поболтать о фильме, который все только что увидели.
Я думаю, что у Clubhouse есть будущее. Риски, скорее, связаны с тем, что у платформы маленькая команда — а аудитория чрезвычайно быстро растет. Очень важно здесь отслеживать процент возвращающихся пользователей — эта цифра показательнее общего объема, если мы пытаемся оценить, будет ли ресурс иметь потенциал на рынке социальных медиа. У Clubhouse должен быть высокий коэффициент — ведь когда ты регистрируешь аккаунт, видишь здесь своих знакомых и слышишь их голоса, это сильно затягивает. Люди постоянно делятся скриншотами экранного времени — и это зашкаливающие цифры.
— Кстати про «слышишь голоса» — в русскоязычном комьюнити есть предубеждение относительно голосовых сообщений или звонков. К тому же есть мнение, что у видео гораздо больше преимуществ перед звуком. Это не станет препятствием для развития?
Мэтт Льюис: Когда я впервые узнал про Clubhouse, то не понял идеи — мне казалось, что в разговоре нужно обязательно видеть своих собеседников, это же веселее. А когда Ася пригласила меня в октябре, буквально через несколько дней я почувствовал, что это что-то другое, на уровне человеческой интуиции.
Когда ты обращаешься только голосом, ты не ведешь себя так, как в остальных соцсетях — тебе гораздо проще быть настоящим, не создавать перформанс для себя и зрителя. К тому же, здесь ты слышишь одного и того же человека в разных ситуациях — как он ругается с кем-то, весело ведет разговор, флиртует. И полная картина того, что это за личность, формируется очень быстро — настолько быстро, что я удивляюсь, какие хорошие у меня друзья, которых я знаю всего десять дней. И здесь люди однозначно ведут себя лучше, чем в Twitter.
— Что вы думаете про монетизацию в Clubhouse, планируете ли ее внедрять?
Ася Давыдова-Льюис: Я считаю, что пока рано говорить о монетизации, по крайней мере, для нашего клуба это сейчас не приоритет. И я вижу, что люди развивают Clubhouse не ради денег. Сначала я волновалась: если мне понадобится помощь других модераторов, нужно найти какой-то материальный ресурс для этого. Но после обсуждения этого вопроса я поняла, что сама возможность быть на сцене комнаты The Dacha означает многое для людей — это позволяет работать с большим количеством людей, развивать собственную репутацию на новой платформе и даже формировать сообщество.
Конечно, интересно понять, какая инфраструктура будет здесь в будущем, но пока это не очень релевантная тема — мы даже не знаем, как сам Clubhouse относится к разным способам монетизации. Появляются комнаты, где люди кидают друг другу донаты за полезные инсайты или перформансы, спонсорские комнаты — плюс есть такие клубы, которые просят за доступ к ним или закрытым мероприятиям, взносы, например, через Patreon. Недавно я видела комнату «Гадание по ладони», где каждый желающий платил за вход на сцену и менял свою аватарку на фотографию ладони. Здорово видеть, как люди экспериментируют с платформой. Среди русскоговорящих пользователей больше всего активности и разнообразия в этой сфере, и это очень воодушевляет.
Я не волнуюсь, что Dacha пока ни во что не конвертируется — тут уже есть очень много людей, которые готовы создавать новую интернет-экономику. Именно поэтому сейчас важно развивать само пространство — чтобы пользователям было комфортно и интересно здесь. Иначе Clubhouse может превратиться в более сухой формат подкастов, или набежит куча троллей.
Если слишком быстро начать монетизировать саму платформу или большие клубы в привычном формате, есть риск уничтожить атмосферу вдохновения на что-то более инновационное. Зачем копировать существующие приемы монетизации онлайн-контента, если из этого получится лишь клон рынков, которые у нас уже есть — как YouTube, Telegram, Instagram? Я не думаю, что разумно вестись на хайп и второпях превращать Dacha в узконаправленный коммерческий продукт, который сузит потенциальные ветки его развития — и не оправдает ожиданий всех, кто верит в особенное будущее платформы.
Как другие клубы и сами пользователи, мы задумываемся о монетизации, но подходим к этому ответственно и не собираемся ничего вводить в спешке.
Мэтт Льюис: Clubhouse немного напоминает мне интернет девяностых — люди здесь постоянно экспериментируют, помогают друг другу, все в каком-то приятном возбуждении, чувствуется свобода. Конечно, я не против монетизации, но не хотел бы форсировать этот процесс. Коммерция, монстры-монстры типа Facebook и Google — это уже не так интересно, как то, что происходит в самом начале.
Я считаю, что главная красивая цель Clubhouse и Dacha сейчас — соединить русскоговорящий мир. Даже больше — вот у нас, например, есть модератор японец, он изучал русский язык в Омске и преподает его в Японии, так еще и эксперт по бане, и помогает нашему комьюнити. То есть мы распространяем русскую культуру по всему миру — и я почти плачу, когда об этом говорю.
